Война и честь - Страница 27

Для большинства, лицо землевладельца с резкими чертами и высокими скулами служило превосходной маской, скрывавшей все чувства. Вероятно мало кто понимал, сколько лет военной дисциплины и самоконтроля ушло на создание этой маски, но те, кто по-настоящему знал Хонор, все равно умели читать сквозь неё. Конечно же, по глазам. Только по глазам. Огромным темно-шоколадным миндалевидным глазам. Глазам, которые она унаследовала от матери. Глазам, которые выражали её чувства более откровенно, чем язык жестов Нимица.

Глазам, которые на два, самое большее на три удара сердца озарились ярким, ликующим приветствием.

“Господь Испытующий, — почти с отчаянием подумал Лафолле, — и ведь каждый из них думает, что никто в мире — включая второго — не понимает, что происходит. Они ведь в это искренне верят! Идиоты”.

Едва эта мысль промелькнула в голове, он тотчас сурово одернул себя. Во-первых, не его дело, в кого решила влюбиться землевладелец. Его работа — охранять её, а не учить, что можно, а чего нельзя. А во-вторых, она наверняка не хуже Лафолле осознает все разнообразные причины, по которым ей нельзя смотреть на графа Белой Гавани подобным образом. Если бы не осознавала, то оба эти двое, без сомнения, прекратили бы страдать в своем благородном молчании еще по меньшей мере два стандартных года назад.

И лишь Господь Испытующий знал, куда бы это могло завести!

— Привет, Хонор! — сказал граф Белой Гавани и указал на изрешеченную мишень. — Никогда не умел настолько хорошо стрелять, — продолжил он. — Когда вы были гардемарином, вы не думали выступить в сборной по стрельбе?

— Привет, Хэмиш, — ответила леди Харрингтон и протянула ему руку.

Вместо рукопожатия, принятого на Мантикоре, граф взял ее руку и прикоснулся к ней губами, как сделал бы грейсонец. Хэмиш достаточно долго прожил на Грейсоне, чтобы это движение вышло совершенно естественным, но щеки землевладельца окрасились едва заметным румянцем.

— Отвечая на ваш вопрос, — продолжила она мгновение спустя, опустив руку, совершенно ровным голосом. — Да. Я хотела попробоваться в сборную по стрельбе из пистолета. Сборная по стрельбе из винтовки меня никогда не интересовала, а ручное оружие мне всегда нравилось. Но в тот момент я как раз начала серьезно заниматься coupdevitesse и решила сосредоточиться только на нем. — Она пожала плечами. — Вы же знаете, я выросла в сфинксианской чащобе и, когда поступила сюда, уже была неплохим стрелком.

— Можно и так сказать, — сдержанно согласился граф Белой Гавани. Он поднял мишень и посмотрел на Хонор через дыру в центре. — Мои собственные спортивные интересы были более мирными.

— Знаю, — кивнула она и улыбнулась ему своей кривой улыбкой, искаженной из-за искусственных нервов левой щеки. — Как я понимаю, у вас с адмиралом Капарелли шло нешуточное футбольное соперничество, когда вы учились на Острове.

— Если точнее, Том Капарелли на футбольном поле делал меня как хотел, — поправил граф.

Хонор хихикнула.

— Возможно и так, но я стала слишком дипломатичной, чтобы изъясняться столь откровенно, — сказала она.

— Понимаю. — Он опустил мишень, и веселость на его лице поблекла. — Кстати, о дипломатичности. Боюсь, я выследил вас в этой вашей норе не просто для того, чтобы насладиться вашим обществом. Только не подумайте, — добавил он, — что ваше общество не доставляет мне удовольствия.

— Да вы и сами не дурной дипломат, — заметила она, и никто, кроме Эндрю Лафолле, наверное даже не заметил бы едва ощутимого сарказма в её интонации.

— Несколько десятков лет жизни в качестве брата амбициозного политика сделают дипломата из кого угодно, — непринужденно парировал он. — На самом деле причина, по которой я вас искал, заключается в том, что мы с вышеупомянутым политиком большую часть утра провели вместе.

— Вот как? — удивленно изогнула бровь леди Харрингтон.

— Мне так или иначе надо было слетать в Лэндинг по делам, — объяснил граф, — поэтому я заскочил повидаться с Вилли... а он как раз только что вернулся из королевского дворца.

— Понятно. — Тон землевладельца внезапно стал идеально ровным. Она выщелкнула магазин из пистолета, спустила затвор с задержки и уложила оружие в специальную выемку в шкатулке.

— Следует ли предположить, что он просил вас повидаться со мной? — продолжила она.

— Специально — нет. Но Елизавета пригласила его во дворец на официальный брифинг правительства как лидера оппозиции, чтобы в очередной раз уязвить барона Высокого Хребта и его свору.

Леди Харрингтон отвела глаза от шкатулки, бросив на графа острый взгляд. Он либо не заметил этого, либо притворился, что не заметил.

— Официальное приглашение лидера оппозиции на брифинг непостижимым образом затерялось. И не первый раз.

— Понятно, — повторила она и со щелчком захлопнула шкатулку. Потом потянулась за сумкой, но граф Белой Гавани успел первым и, улыбнувшись, перекинул её ремень через плечо.

Хонор улыбнулась в ответ, но глаза её были тревожны. Лафолле не удивился. Землевладелец далеко ушла от того политически наивного офицера, которым была, когда Лафолле только стал её телохранителем. Это означало, что она отметила и презрение в голосе графа, когда он говорил о премьер-министре, и мелочность Высокого Хребта, преднамеренно не известившего лорда Александера о брифинге.

Несколько уступая землевладельцу, полковник все же разбирался в мантикорских политических процессах лучше, чем ему бы хотелось. Поэтому он знал, что в Конституции не оговорено, что премьер-министр должен приглашать лидера парламентской оппозиции на регулярные официальные брифинги королевы. Но по сложившейся традиции приглашать лидера оппозиции было принято. Обычный жест вежливости — но и гарантия того, что в случае внезапной смены правительства человек, который практически наверняка заменит действующего премьер-министра, будет максимально полно в курсе происходящего.