Война и честь - Страница 221

221

— Да, такое возможно, — согласилась Причарт. Несколько мгновений она отрешенно смотрела в никуда, а потом снова сосредоточила взгляд на собеседнике.

— Том, что именно ты пытаешься мне сказать? Вряд ли ты говорил всё это лишь для того, чтобы ещё раз себя послушать.

— Мне кажется, прежде всего мы должны сделать всё, что в человеческих силах, чтобы решить наши проблемы, обойдясь без войны. Но если её не избежать, нам придется использовать “Красный” сценарий, и он ничем не должен напоминать план “ДюКен”. Наши дипломаты должны объяснить всей Галактике, что мы пошли на все мыслимые и немыслимые уступки, пытаясь достичь мирного разрешения проблемы. Чтобы “Красный” план сработал, нам придется передислоцировать флот и подготовиться к внезапному наступлению. Но мы не можем начать наступление, пока со стороны Звездного Королевства не прозвучит хотя бы один выстрел или, по крайней мере, оно не прервет переговоры. Не можем, Элоиза. Я не стану этого делать. Только не после того, как мы пролили столько крови, доказывая, что мы больше не Народная Республика.

— А разве я когда-нибудь предлагала тебе сделать что-то подобное? — сердито спросила она.

— Я... — начал было Тейсман, но закрыл рот, вздохнул и покачал головой. — Прошу прощения, — тихо сказал он. — Ты ничего такого не предлагала. Просто... — он ещё раз тяжело вздохнул. — Просто, Элоиза, мы далеко зашли и многого добились, а возобновив войну со Звездным Королевством, рискуем лишиться всего даже в случае победы. Наверное... я боюсь. Но не за себя, а за Республику.

— Я понимаю, — так же тихо сказала она, удерживая его взгляд. — Понимаю, но не могу снять с себя ответственность за решение всех лежащих на мне задач, потому что отказ от их решения может привести к войне. Особенно когда манти не позволяют мне положить конец войне прошлой. Поэтому мне нужно точно знать: если я ясно и недвусмысленно дам Декруа и Высокому Хребту понять, что мы настроены серьезно и готовы прервать переговоры — а в данной ситуации это равносильно отказу от перемирия, — поддержите ли меня ты и флот?

Несколько мгновений они — мужчина, сделавший возрождение Республики возможным, и женщина, осуществившая это возрождение, — смотрели друг на друга в напряженном молчании. Потом Томас Тейсман кивнул.

— Разумеется, госпожа президент, — сказал он печальным, но твердым тоном. — Для того у нас и есть Конституция.

Глава 40

Шэннон Форейкер опять стояла в причальной галерее “Властелина космоса”, глядя, как катер Лестера Турвиля ложится на причальные опоры.

Томаса Тейсмана или Хавьера Жискара сегодня она не ждала. Тейсман находился на Новом Париже, а Жискар стоял рядом с ней, позади капитана Роймана и коммандера Ламперта. Взглянув искоса на человека, ставшего вторым по рангу флаг-офицером Республики, Шэннон ощутила укол сожаления — от вновь нахлынувшего осознания того, что на этой палубе она уже посторонняя. Катер завершил швартовку, замигал зеленый огонек, и из переходного туннеля появился Лестер Турвиль. Засвистели боцманские дудки, почетный караул вытянулся по стойке “смирно”, и опустившийся в зону нормальной гравитации адмирал по форме обратился к лейтенанту, командовавшему почетным караулом.

— Разрешите взойти на борт.

— Разрешение дано, сэр, — ответил лейтенант и посторонился, пропуская вперед Роймана для традиционного рукопожатия.

Жискар тоже шагнул вперед, а вот Форейкер осталась на месте, ибо Ройман был уже не её флаг-капитаном.

— Добро пожаловать, Лестер, — тепло приветствовал Турвиля Жискар.

Назначенный, но еще не вступивший в должность командующий Вторым флотом улыбнулся ему в ответ.

— Спасибо, Хавьер, — сказал он, пожимая руку Жискару, и, взглянув на Форейкер, улыбнулся. — Привет, Шэннон.

— Сэр, — поздоровалась она так официально, что даже сама испугалась.

Её вины тут не было, как и вины Жискара. Никто не виноват, но, глядя на этих двоих, Шэннон чувствовала себя посторонней. Именно это чувство она испытала, узнав от Тейсмана, что “Властелин космоса” станет флагманом Жискара — не её.

Краткость ответа вызвала у Турвиля легкое удивление, но спустя мгновение недоумевающее выражение сменилось искоркой сочувствия. Конечно, он всё понял, подумала Форейкер. В конце концов, она долго служила под началом Турвиля, и он знал её слишком хорошо, чтобы не догадаться, какие чувства одолевают её в этот момент.

Встряхнувшись и мысленно укорив себя за несдержанность, Шэннон всё-таки улыбнулась. Улыбка вышла хоть и кривоватой, но искренней, и он принял её как извинение за суровую сдержанность.

— Ну что ж, — сказал Жискар подчеркнуто сердечным тоном, показавшим, что он тоже уловил эмоциональный подтекст происходящего, — нам есть о чем поговорить. Поэтому не будем тянуть время.

Он сделал приглашающий жест в сторону корабельного лифта, и все подчиненные последовали за ним.

* * *

— Таков, в общих чертах, план нашего развертывания на настоящий момент, — объявил капитан Гоцци добрых два с половиной часа спустя, завершая свое выступление. — С вашего позволения, адмирал, — он обернулся к Жискару, — мне бы хотелось, чтобы сейчас присутствующие задали мне вопросы общего характера, а после ответов на них можно будет перейти к конкретным деталям.

— Разумеется, Мариус, — ответил Жискар своему начальнику штаба и обратился к двум другим адмиралам, находившимся в конференц-зале “Властелина космоса”. — Лестер? Шэннон?

— Судя по тому, что я услышал, — заметил Турвиль, глядя сквозь облачко ароматного сигарного дыма на висящую в воздухе голографическую схему системы Тревора, — речь идет уже не о гипотетическом развертывании.

221